Рабат в рукописи Мирзы Мухаммада Хайдера «Тарих-и Рашиди»

Отмечая древность Таш-Рабата, русские путешественники воздерживались от определения возраста памятника и от категоричных суждений о причинах его возникновения. Называя здание рабатом, Ч. Ч. Валиханов, В. В. Бартольд и А. М. Фетисов не высказывали собственный взгляд на его первоначальную функцию, а употребляли общепринятое определение, составляющее название памятника. Именно результатом критического переосмысления типологической принадлежности здания явилось то, что несмотря на собственный перевод с тюркского языка слова «рабат» как караван-сарай, Н. Н. Пантусов разделил мнение Н. Л. Зеланда о культовом характере не стройки.

На датировку и определение функции памятника советскими исследователями заметно повлияло описание в «Тарих-и Рашиди» безымянного рабата, построенного правителем Могулистана Мухаммед-ханом (1408 — 1416 гг.), которое до сих пор считается первым упоминанием о Таш-Рабате. Этим объясняется, по-видимому, отнесение (порой бездоказательно) здания к типу караван-сараев XV в. Для объективности оценки приводимых в литературе сопоставлений, ниже приводим отрывок из «Тарих-и Рашиди»: «Мухаммед-хан выстроил рабат на северной стороне теснины Чатыр-Куля. В конструкции этого здания он употребил крупные камни, подобные тем, которые можно лишь видеть в иморатах Кашмира. Тот рабат имеет шесть дверей по двадцать гязов высоты. Когда войдешь в его ворота, направо — коридор примерно в тридцать гязов. Там сделан купол — в двадцать гязов высоты, весьма красивый. Под перекрытием арки — проход. На западном краю его (рабата) сооружена мечеть примерно в пятнадцать гязов. По всем сторонам ее более двадцати дверей. Все эти сооружения сделаны целиком из камня. А над воротами громадные каменные глыбы, которые меня очень поражали до того, как я увидел кашмирские здания».

Кажущееся на первый взгляд сходство этого рабата с Тянь-Шаньским памятником сделало возможным их отождествление. Однако при детальном сравнении построек, оно оказывается неверным. Так, рабат Мухаммед-хана «имеет шесть дверей по двадцать гязов», в здании Таш-Рабат — только один вход. Далее Хайдер пишет: «Когда войдешь в его ворота, направо — коридор… Там сделан купол в двадцать гязов высоты…» Но в памятнике Таш-Рабат не один, а два боковых коридора — направо и налево от входа, которые ведут в десять небольших купольных помещений. Вход же в высокий зал («купол») находится на одной оси с портальной аркой. Если сопоставить размеры обоих рабатов, то получается следующее. При гязе, который в XV в. колеблется от 60 до 80 см, высота каждой из шести «дверей» в Таш-Рабате должна была бы достигать 12 — 16 м, в действительности же самый высокий наружный вход до стрелки арки имеет только 4,2 м, остальные — не превышают 1,7 м.

Длина коридора «направо от входа», упомянутого в рукописи рабата, 18 — 24 м, в Таш-Рабате протяженность боковых коридоров по 11,65 м. Лишь две величины — высота «купола в 20 гязов» (12 — 16 м) и длина (?) «мечети» в 15 гязов (9 — 12 м) — приближены к размерам квадратного зала, стены которого в плане равны 9 м, а высота до зенита самого крупного, но частично разрушенного центрального купола по графической реконструкции приведенной ниже — 12,85 м. Однако «купол» рабата и мечеть «на западном краю его» описаны, как два различных объема, и представляются нам отдельными сооружениями, а не совмещенными в одном квадратном зале. Кроме того, наш памятник находится не в «теснине Чатыр-Куля», а отделен от нее горным хребтом. Путь от здания к озеру длиною в 35 верст (более 37 км), по сведениям Ч. Ч. Валиханова 30, лежит через перевал Таш-Рабат.

Следовательно, в «Тарих-и Рашиди» речь идет о другой постройке — рабате с большим периметром стен, включающем шесть высоких входов, и обширным двором (может быть, и не одним), с отдельно стоящими мечетью и мехмонханой, окруженной худжрами. На карте «Маршрутов археологических экспедиций 1944 — 1945 гг.» в долине озера Чатыр-Куль, на северном склоне горного хребта Торугарт А. Н. Бернштам указал два необследованных памятника. Возможно, сведения Мирзы Мухаммада Хайдера относятся к одному из них.

Известия о каменном рабате в Атбаши, построенном Мухаммед-ханом, сыном Хызоходжи-хана, «еще до того, как мырза Улукбек заложил свою обсерваторию» имеется также в «Хронике» Шах-Махмуд Чураса. Однако О. Ф. Акимушкин в комментариях, сопровождающих перевод источника, указывает, что это описание рабата заимствовано из рукописи Мухаммада-Хайдера «Тарих-и Рашиди» и с «изрядными сокращениями».

Таким образом, в двух средневековых источниках речь идет об одной и той же постройке, которая, на наш взгляд, не соответствует Таш-Рабату. Из сказанного можно также заметить, что многое в опубликованных материалах о памятнике спорно и неясно. Дискуссионными являются два принципиально важных вопроса: первоначальное назначение объекта и дата его строительства. Предложения, высказанные ранее относительно возникновения постройки, не могут быть приняты безоговорочно, т. к. не подкреплены данными археологических исследований, и носят гипотетический характер. До сих пор все сообщения о Таш-Рабате были сделаны на основании визуального изучения, упрощенных обмеров или по материалам предшествующих исследований. Прилагаемые к текстам иллюстрации зачастую схематичны (например, путевой набросок Ч. Ч. Валиханова), или содержат ряд неточностей (планы здания, представленные Н. Н. Палтусовым, В. К. Змиевским и В. Е. Нусовым). Это объясняется тем, что завалы внутри сооружения не давали возможности составить правильное представление о нем.

Систематическое археологическое исследование Таш-Рабата началось с 1978 г., когда, по решению Министерства культуры Киргизской ССР, памятник готовился к реставрации. Тогда работники Специальной научно-реставрационной производственной мастерской (Б. В. Помаскин, Е В. Фролов и С. Я. Перегудова) при участии археолога Института истории АН Киргизской ССР М. К. Кубатбекова приступили к его архитектурно-археологическому изучению. В 1979 г. экспедицией СНРПМ, к которой присоединились еще два архитектора (С. С. Меркулова и С. А. Курочкина) были закончены архитектурно-археологические обмеры здания, расчистка его помещений, а также сделаны стратиграфические разрезы вдоль фасадов. Изучение Таш-Рабата завершилось в 1980 г. археологическими работами на территории памятника, целью которых было выявление синхронных ему построек и обследование примыкающего могильника. Специальное архитектурно-археологическое обследование Таш-Рабата, проведенное за три полевых сезона, дало возможность ставить вопрос о пересмотре утвердившихся взглядов на возраст и назначение постройки.

Часть наблюдений по итогам полевых исследований 1979 г. доложена на региональной конференции в 1980 г. в г. Ташкенте, нашла отражение в материалах Всесоюзной конференции «Культура и искусство Киргизии» в 1983 г. и опубликована в обобщающих исследованиях киргизских историков в новом издании «Истории Киргизской ССР» (1984 г.). Целью настоящей работы является всесторонняя характеристика архитектурного сооружения и раскрытие его научно-познавательной ценности, как многогранного комплексного источника. Автор приносит искреннюю благодарность за консультации, проведенные в процессе подготовки рукописи В. Д. Горячевой и В. Я. Галицкому.

«Таш-Рабат», С.Я. Перегудова